Место аварии Брюса Макларена в Гудвуде – The Fastlane

Брюс Макларен стал жертвой слишком передовых технологий, появившихся слишком рано. Сейчас, спустя 35 лет (прим.пер. – на момент написания, т.е. в 2005 году) после его смерти, аэродинамика – далеко продвинувшаяся наука, ставшая неотъемлемой частью автогонок, тогда как в июне 1970-м она была «чёрной магией».

Земляк Брюса и бывший лидер команды Ф1 «Феррари» Крис Эймон вспоминает то время, когда в гонках только начали использовать крылья: «На нашей «Феррари» образца 1969 г. для серии «Кан-Ам» мы использовали прикреплённое к задней подвеске на высоких стойках крыло. Вскоре подобную конструкцию запретили. Тот день, когда разбился Брюс, должен был стать первым тестовым днём автомобиля «Макларен» с широким, прикреплённым к кузову, крылом. Можете представить себе то большое давление, которое оно создавало в задней части машины, и, учитывая конструкцию кузова в передней части и его изгиб, начинавшийся от середины автомобиля, кожух двигателя постоянно грозило сорвать потоками воздуха… Это было гигантское, величественное крыло, установленное между хвостовыми плавниками, и оно создавало огромное давление на передние установочные болты. Я точно не уверен, выяснял ли кто-то в те дни, как много прижимной силы подобное крыло создавало, или какое давление оно оказывало на крепления».

2 июня 1970 Гудвуд был залит солнечным светом, когда Кэри Тэйлор, механик, имевший опыт выступлений на своём собственном «Брэбем» в Новой Зеландии, проехал несколько установочных кругов на автомобиле «Кан-Ам» в то время как Брюс тестировал автомобиль Ф1, на котором Питер Гетин должен был гоняться в Спа вместо Денни Халма. «Я ездил по трассе на машине «Кан-Ам», обкатывая двигатель, проверяя, как все работает», — говорит Тэйлор. — «Брюс ехал по трассе на машине формулы-1, заезжал в боксы и выезжал оттуда, приятно проводя время. На одном из кругов меня немного занесло при выходе из шиканы и развернуло. После этого я стал осторожнее. Брюс проехал мимо меня с большой ухмылкой…»

В 10:45 Брюс в первый раз выехал из боксов на своём новом автомобиле для «Кан-Ам» M8Д, который они нарекли «Бэтмобилем» – из-за высоких боковых плавников, отлого поднимающихся с обеих сторон хвостовой части и широкого крыла, располагавшегося между ними. После установочного и одного быстрого круга он вернулся в боксы.

7.5-литровый алюминиевый двигатель «Шевроле V8,» выдававший 630 л.с., был прикреплён к пластине позади кокпита, выступая как часть шасси. Два сидения-ковша были помещены в монокок из клёпанного алюминия, который образовывал раму автомобиля, которая вмещала в себя и мягкие баки на 64 галлона (прим.пер. — 291,2 л) топлива. Каждая унция из 1420 фунтов (прим.пер. — 664 кг) автомобиля отвечала цели достижения высокой скорости. На первой передаче приборы, размещённые прямо перед гонщиком, показывали 6500 об/мин., когда машина достигала 110 миль/час (прим.пер. – 177,1 км/ч; возможно, автором допущена ошибка, т.к. скорость слишком велика как для первой передачи).

На высокой скорости у автомобиля появилась сильная избыточная поворачиваемость, большая, чем нравилось Брюсу; он также сказал менеджеру по тестам Рону Смиту о том, что специальный сплющенный снизу руль, сделанный ими для индикаров, был бы лучше, чем обычный руль, с его толстой кожаной оплёткой вокруг обода. Руль автомобиля для «Инди-500» был более удобным, так как в поворотах не задевал за ноги.

Механики немного приподняли крыло, чтобы увеличить прижимную силу и убрать избыточную поворачиваемость. Брюс выехал опять и после четырёх кругов, на двух из которых он показал время идентичное его результату на 3-литровом автомобиле Ф1, вернулся в боксы, чтоб увеличить угол атаки крыла на ещё одно деление. Он сказал, что на одной и той же скорости спортивный автомобиль хуже реагирует на руль по сравнению с автомобилем гран-при, так что команда проверила широкие шины «Гудьир», установив везде давление в 22 фунтов на квадратный дюйм (прим. пер. – 1,55 кг/см2). Также под передний воздухозаборник была прикреплена изолента, чтобы проверить, чиркает ли автомобиль о трек, и, как тест-пилот экстра-класса, Брюс запомнил все показания приборов на входе в поворот Вудкот: температура масла – 90 С, температура воды – 70 С, давление топлива -140, давление масла — 60.

Ещё четыре круга, лучший результат – 1’12.2, и он вернулся обратно, чтобы ещё больше увеличить угол крыла. Официальный рекорд трассы уже вечность совместно удерживали два «летучих шотландца» — Джим Кларк и Джеки Стюарт, которые остановили секундомеры на 1’20.4 (107,46 миль/час), показав это время на своих 1,5-литровых «Лотус» и «БРМ» первой формулы. В 1966 2,4-мильная (прим.пер. — 3.864 км) трасса Гудвуд была закрыта; причиной стало мнение, что трек не подходит автомобилям Ф1 нового регламента – слишком мощным и быстрым с 3-литровыми двигателями.

Воспользовавшись остановкой, механики «Макларен» наполнили баки точно до верхнего уровня предохранительного пенопласта – примерно 20 галлонов (прим.пер. – 91 литр). После ещё шести кругов с лучшим результатом 1’10.8 (122,03 миль/ч) Брюс доложил, что проблема с избыточной поворачиваемостью решена, но теперь он уже ощущал недостаточную. На прямой Макларен разгонял двигатель до 6400 об/мин, и ему хотелось проверить, что же произойдёт, если добавить ещё 200 об/мин. Брюс думал, что, возможно, теряется время на выходе из поворота Лавант на прямую, так что попросил отрегулировать стабилизаторы поперечной устойчивости как спереди, так сзади. Ещё пять кругов, и он заехал вновь, чтоб сказать, что управляемость стала лучше, и на прямой обороты приближались к показателю 6600 об/мин.

Температура масла поднялась на пять градусов, но остальные показатели были в норме. Механики проверили шины и амортизаторы, чтоб выяснить, почему машина испытывала избыточную поворачиваемость в повороте Мэдгвик, который находился на трассе прямо после боксов.

В 12:19 по часам Рона большой оранжевый «Макларен» с плавниками с грохотом покинул пит-лэйн. Ещё пара кругов, и в тестовой сессии был бы сделан перерыв на обед. Всё шло хорошо, лишь немного снесло заднюю часть автомобиля на выходе из шиканы, и Брюс отправился на свой быстрый круг.

Он его так никогда и не закончил. В 12:22 Брюс погиб. Он скончался на месте, после того как машина вылетела с полотна трассы прямо после левого изгиба на главной прямой и врезалась в ограждение маршальского поста, находящего справа от трассы. Исследование разбросанных обломков показало, что оперение хвостовой части автомобиля сорвало на скорости 170 миль/час (прим. пер. – 273,7 км/ч) – в одночасье ситуацию стало просто невозможно контролировать.

Кэри Тэйлор помнит ужасающую тишину, воцарившуюся после аварии. В боксах они услышали звуки торможения, а потом — сильного удара: «Он, должно быть, нырнул поглубже в кокпит в то мгновение, когда осознал, что машина вышла из-под контроля. Он всегда так делал. В любом случае он никогда не занимал много места в кокпите. Скорее всего, он автоматически сделал всё для стабилизации автомобиля, понадеялся на лучшее и пригнулся. На трассе не было машины скорой помощи, так что мы прыгнули в старый «Лэнд Ровер», который там был. Когда мы прибыли на место, там не было огня, просто сильно поврежденная средняя часть автомобиля. Брюса выбросило из машины. Он лежал на обочине трека без признаков внешних повреждений, но при этом напоминал тряпичную куклу. Сила такого удара может сломать каждую косточку в теле…»

В одно жуткое мгновение Брюс Макларен, молодой новозеландец, который был лидером команды «Купер» в гонках Ф1, выиграл гонку «24 часа Ле-Мана» для «Форд», доминировал в гонках спортивных автомобилей «Кан-Ам» в Северной Америке, завоевал победу в гран-при на собственном автомобиле «Макларен», ушёл из жизни. Его оплакивали коллеги по автоспорту, но сильнее всего эту потерю ощущала его семья, особенно его молодая супруга, Пэтти Макларен.

«Его не было дома около недели, и он приехал из Индианаполиса в обед, за день до своей поездки в Гудвуд», — Пэтти Макларен-Брикетт вспоминает тот роковой день. — «Денни (Халм) получил серьёзные ожоги во время тренировок в Индианаполисе, и его ладони были всё ещё перебинтованы, так что Брюс занялся тестами машины «Кан-Ам» вместо него. Я сказала, что поеду в Гудвуд вместе с ним, но он был против, сказал, что это будет утомительно, и ему надо со многим там разобраться, так что я приготовила ему завтрак и отправила его в путь. Он поехал в Гудвуд на своём «Мерседес» с Роном Смитом, который занимался хронометражём. Наша дочь Аманда и я собирались провести день с семьёй Уваровых в Ричмонде (прим. пер. — пригородный посёлок городского типа на юго-западе Лондона). Их старший сын родился на пару недель позже Аманды.

Но в обед, когда мы уже собирались выезжать, приехал Фил Керр. Сначала мне сказали, что Брюс серьёзно пострадал, но он жив. Филу позвонили из Гудвуда на базу, и он сразу же приехал к нам. Потом в дом приходило всё больше и больше людей, и я поняла, что Брюс погиб. Затем я там увидела Денни. Я помню, как он сидел, обхватив свою голову перевязанными ладонями, и рыдал, рыдал и рыдал».

Фил Керр, совместно с Тедди Майером – исполнительным директором McLaren, сказал, что Рон Смит позвонил ему из Гудвуда около полудня: «Он сказал, что случилась авария, что Брюс вылетел с трассы и дела плохи. В это время они ждали приезда скорой помощи, поскольку на треке не было ни одной. Он сказал, что перезвонит мне, когда будет знать больше. Я пошёл на завод, чтоб рассказать Тедди, и мы решили, что я поеду в дом Брюса, на всякий пожарный. Было так больно … ужасно…

Была середина дня, когда я получил последние новости и позвонил родителям Брюса в Новую Зеландию. В те дни ты не мог просто взять телефон и связаться с Новой Зеландией. Иногда приходилось ждать часами в очереди, но я дозвонился «Попу» (прим.пер. – так называли отца Брюса) и миссис Мак в четыре утра по их времени.

Я вернулся обратно на базу, но потом получил звонок из дома Брюса: меня просили вернуться обратно туда, потому что Денни приехал и он в плохой форме. До этого Халм находился в Лондоне, где лечил свои ожоги, и, должно быть, услышал о случившемся в новостях.

Пока я был на базе, Тедди и я собрали механиков вместе и рассказали им о том, что случилось. Мы велели им всем идти домой, и сказали, что не ждём никого завтра на работе. Мы с Тедди решили перестроить завтрашний день, потому что до Гран-при Бельгии в Спа оставалось всего 5 дней. Мы знали, что у нас нет Денни, и теперь у нас не было и Брюса. Да, мы сказали всему персоналу, что завтра выходной, но произошло невероятное: на следующий день, между 7:30 и 8 часами утра, пришли все. Все до единого. Тогда я осознал, что любой был готов сделать все что угодно для Брюса. Должно быть, они поговорили между собой и рассудили, что Брюс ожидал бы увидеть их там, так что явились все. В то время штат команды составлял около 60 человек».

Крис Эймон возвращался с базы команды «Марч» в Бистере (прим. пер.– административный район графства Оксфордшир), когда услышал новости о Брюсе: «Был чудесный полдень, и на следующей неделе должен был состояться ГП Бельгии. Я возвращался обратно через сельскую местность Оксфордшира и слушал радио, когда прозвучала эта новость. Я остановил машину, вышел из неё и просто постоял там какое-то время.

Есть такие события, которые намертво отпечатываются в твоей памяти: ты помнишь, где ты был и что делал, и этот случай был именно таким. Я никогда не забуду тот день. Думаю, я был в оцепенении. Когда что-то случается со мной во время гонки, адреналин не даёт расслабиться. Но просто ехать по дороге, не будучи взволнованным… Это была суровая реальность, которую мне нужно было принять. Я нечасто виделся с Брюсом в то время, последний раз — во время эксцентричной вечеринки в его доме. Я перешёл в «Феррари» и жил тогда в Италии. Но мне удалось провести с ним много времени в Индианаполисе в конце месяца, и из-за этого эта новость оказалась для меня ещё более опустошающей. Я покинул его команду в «Инди-500» за неделю до гонки…»

Несмотря на внезапный шок от смерти Брюса, формальности всё же должны были быть соблюдены. Это было время, когда все сплотились, чтоб оказать посильную помощь. Как вспоминает Фил Керр: «Луиc Стенли, босс БРМ и крепкий в таких ситуациях человек, услышал о Брюсе в новостях и взял на себя приготовления по поводу перелёта в Новую Зеландию и перевозки тела Макларена для похорон на родине. Я действительно был очень благодарен ему за это».

Похороны Брюса Макларена прошли в Окленде 10 июня, а спустя две недели состоялась поминальная служба в соборе Святого апостола Павла в Лондоне, где около 1000 человек пришли почтить память новозеландца, который так много дал автоспорту. Макларен похоронен на кладбище Вайкумете (Waikumete) в Окленде.