Барни Олдфилд и «Форд 999» – The First Super Speedway

Детройт. Четверг, 23 октября 1902 года

Громовые раскаты наполняли кирпичные стены складов, расположенных в доках на реке Детройт. Барни Олдфилд наслаждался невероятной мощью созданного им огромного двигателя, в то время как звук от его работы заставлял дребезжать все стекла возвышавшихся рядом пятиэтажных зданий.

Олдфилд стал замечать за ними испуганные лица рабочих, отвлёкшихся от своего жалкого труда в этих лишённых дневного света помещениях. Слева от него испуганно дёрнулась и заржала лошадь, тянувшая гружёную тележку вдоль причала. Улыбнувшись уголком своего рта, Барни в очередной раз прибавил оборотов, заставив лошадь дёрнуться ещё раз.

Олдфилд увеличил подачу топлива в карбюратор, и капли горячего масла начали разлетаться вокруг, попадая на большое и круглое лицо Олдфилда, и оставаясь на его двухдневной щетине. Вокруг возникало все больше что-то кричащих ему лиц, грозно размахивающих кулаками. Только состоятельный человек мог позволить заниматься автомобилями, и Барни надеялся, что злость докеров была вызвана лишь их завистью.

Внезапно, огромная рука схватила его за предплечье мёртвой хваткой, пережав сосуды в правом бицепсе. Сзади к Олдфилду подобрался человек. Его аккуратно закрученные усы так разительно отличались от грязноватой щетины Олдфилда, что ему тут же захотелось схватиться за них и потянуть в разные стороны. В то же время, человек был достаточно большим для того, чтобы легко схватить Барни и оттолкнуть его, а также достаточно высоким для того, чтобы посмотреть ему прямо в глаза: «Заглуши его! Заглуши его!»

Олдфилду захотелось врезать ему по лицу. Никто из окружающих не мог приказывать ему. Окинув взглядом окружившую его толпу, он заметил своего товарища, Спайдера Хуффа, немедленно заглушившего двигатель. Хватка огромной ладони, сжимавшей руку Олдфилда, ослабла.

«Черт тебя подери, малец! Ты что тут устроил? Эта штуковина издаёт грохот, как во время битвы при Сантьяго! Ты испугал всех лошадей в миле отсюда. Да у гуся больше мозгов чем у тебя!»

Олдфилд начал приходить в ярость и внезапно почувствовал желание врезать наглецу, воткнув его самоуверенный тон ему же в глотку: «Слушай, старик. Я делаю то, что хочу. Я имею полное право пробиваться на своё место в этом мире».

«Килевать ублюдка!» — послышался выкрик, чей автор не пожелал выделиться из толпы. Где-то глубоко внутри себя Олдфилд почувствовал страх, который стал пересиливать ярость. Нередко, чувствуя себя настоящим боксером, Барни, в прошлом, попадал в неприятные ситуации, и не раз бывал бит. И сейчас его окружала целая сотня, или около того, разгневанных людей. К счастью, большой мужчина с аккуратными усами сменил гнев на милость и занял его позицию: «Черт, мужик, сейчас тебе лучше пойти со мной. Я не вижу причин, по которым они не станут выбивать тебе зубы. Остальные — возвращайтесь к своей работе, чем бы вы там не занимались.»

С плохо скрываемым недовольством толпа понемногу рассосалась. Кто-то показывал пальцем на машину, кто-то — на Олдфилда. Уходящие перешёптывались или, что ещё хуже, посмеивались, возвращаясь к погрузке. Тем временем, большой человек взглянул на тощего Спайдера Хуффа, стоявшего по другую сторону машины. Голову Хуффа украшала серая фетровая шапка, а его густые усы напоминали Олдфилду щётку подобную той, которой он чистил свой верстак.

«Твой напарник?» — спросил он. Олдфилд бросил взгляд на всегда тихого Спайдера: «Да. Хороший человек. Механик от бога».

Они последовали за новым знакомым и подошли к деревянной тележке, стоявшей в 60 метрах от машины. Большой человек представился как «Рэд Хот» Джон — владелец передвижной закусочной, где частенько обедали рабочие доков. Судя по внутреннему убранству лавки, намерения Джона были просты — кормить рабочих Детройта до тех пор, пока они не перестанут к нему приходить; за его тележкой располагался грилль и поднос с сосисками.

«Вот дерьмо!», — Джон выругался, посмотрев на свой левый кожаный ботинок, и поскреб подошвой по асфальту, пытаясь очистить ее от лошадиного помета. — «Фирменного блюда?»

«Я на мели…»

«Всё равно. Я приготовлю одну порцию для тебя и одну для твоего друга. Взамен вы расскажете мне о вашей безлошадной повозке. Это самая забавная штука из всего, что я видел в жизни. И самая огромная.»

Барни наблюдал как Джо с точностью хирурга и элегантными движениями балерины, которых ты вовсе не ожидал от человека его комплекции, разрезал две булочки, и начинил их сосисками красноватого цвета. Его движения приковывали взгляд, словно движения механизма, размеренно штампующего металл. Он обошёл тележку и протянул своими жирными руками еду для двух новых знакомых.

Олдфилд принял угощение и жадно откусил большой кусок сосиски, источающий приятный запах. В то время как Барни, стараясь не дышать, тщательно прожёвывал, Джон успел обслужить ещё нескольких молодых ребят. Спайдер, все так же тихо, покончил с едой и смачно причмокнул губами. В его усах, как обычно, застряли крошки.

«Господи! Парни, вы что, голодали всю последнюю неделю?» — хозяин закусочной был удивлён.

Олдфилд так увлёкся угощением, что чуть было не проглотил всю оставшуюся сосиску целиком. Внезапно, он осознал своё положение, и ему стало неловко, словно он выбежал на улицу абсолютно голый. Барни очень не нравилось, когда на него смотрели окружающие, и видели его насквозь. Всё, что ему оставалось делать — изобразить на своём лице неловкую улыбку.

«Итак, что это, чёрт возьми, за безлошадная повозка? Выглядит так, будто она должна кататься по рельсам. Или что?»

«Это гоночная машина. Только что прибыла из Кливленда. Мы собираемся отправиться с ней в Гросс-Пойнт на гонки и удивить Александера Уинтона.»

«Уинтона? Парень, тебе сколько лет то?»

Олдфилд пригладил свои испачканные маслом густые волосы. «Двадцать четыре», — ответил он.

«Тогда, хвастун, ты должен понимать, о чём толкуешь. Ты вообще понимаешь, кто такой Александер Уинтон?»

«А он понимает, кто такой Барни Олдфилд?»

«Ну, это простой вопрос. Конечно, нет. Ты же никто.»

«Послушайте, мистер, может нам стоит начать драться прямо сейчас, ибо, мне кажется, все к этому идёт?»

Джон бросил взгляд на гриль, перевернул несколько сосисок, улыбнулся и покачал головой: «Александр Уинтон — один из известнейших людей в автомобильном мире Америки. Даже я об этом знаю, хотя мне нет никакого дела до этих гонок. Все знают, Уинтон владеет быстрыми, словно молния, «Буллетами». Газеты называют его чемпионом мира. Почему же простой фермер вроде тебя должен представлять для него угрозу, не имея за спиной ничего, кроме простой тележки с двигателем?»

Олдфилд окинул взглядом свой гоночный автомобиль c блестящими металлическими колёсами с почти метровым диаметром и шинами шириной в 10 см: «Мой двигатель в два раза больше тех, что есть в распоряжении Уинтона. Только что ты смотрел на настоящие семьдесят лошадиных сил».

Хозяин закусочной замолчал, а Олдфилд отметил про себя, как нелепо выглядит Джон с открытым от удивления ртом. Тучный мужчина начал понимать, что представляет из себя эта деревянная машина, покрашенная в красный цвет.

«Что же, сынок, пожалуй у тебя есть достаточно для того, чтобы добиться успеха. Но как ты собираешься доставить машину на трек?»

«Просто приеду на ней. В тот момент, когда на меня почти накинулась толпа, я пытался её завести.»

«Тебе нужна лошадь»

«Ага, и откуда мне её взять, у меня нет денег даже на еду?!»

«Посмотри, вот стоит одна», — Джон указал на неуклюжую с виду коричневую кобылу, привязанную к телеграфному столбу. — «Это моя лошадь. Вывезет вас на шоссе Ист-Джефферсон. Затем отвяжи её — дорогу назад она найдёт. Местных тебе уже лучше не беспокоить.»

Олдфилд наклонил голову и прищурился, сильнее, чем того требовало восходящее солнце: «Зачем тебе это, здоровяк?».

«Сынок, оглянись. Видишь всех этих парней? Большинство из них будут работать всю жизнь лишь для того, чтобы выжить. А ты другой. Это может быть как хорошо, так и плохо. В ближайшие несколько дней я буду внимательно читать газеты, пока не узнаю кто такой Барни Олдфилд — очередное трепло или кто-то по-настоящему крутой. И если ты такой крутой, каким ты себя считаешь, то ты запомнишь помощь «Рэд Хот» Джона, ты понял?»

Олдфилд кивнул. Вернувшись в доки, возле своей машины он увидел нескольких человек, что-то говорящих Спайдеру. Повернув голову совсем в другую сторону, Барни заметил погрузочный кран, работающий с очередной баржей. Позади крана по перекинутому трапу другой мужчина закатывал на борт бочки. Копоть и сажа от небольших пароходов, всю свою жизнь курсирующих по реке Детройт, напоминала грязные снежинки. Дикая смесь из запахов гниющих рыбных голов и лошадиного навоза резко контрастировала с ароматами у вагончика Джона, ощущать которые Барни Олдфилд хотел бы вечно.