«Норт-Уилксборо Спидвей» – SB Nation

Часть VI. ПОЛ

Пол Кол начал работать на «Норт-Уилксборо Спидвей» в 1963 году. Теперь, он единственный сотрудник. Когда место закрылось, он заключил сделку с новыми владельцами: Если вы разрешите мне жить в моём трейлере рядом с кассой, я позабочусь об этом месте. Пол редко говорит. Все говорят, что он молчаливый. И немного подозрительный. Другие парни говорят о Поле больше, чем он сам. Просто спросите его, как долго он здесь работает. «Это моё дело. — Отвечает Пол, вежливо, но жёстко».

— Есть время поболтать?

— Я не болтаю.

Пол стоит перед домом в нескольких ярдах от кассы, в старой, растянутой белой футболке, поношенной кепке и солнцезащитных очках с жёлтыми линзами. Он ожидал гостя. Многие люди его не предупреждают. Иногда они стучатся в его дверь. Иногда они встречают его за работой. Большинство просто проезжают мимо, видят трек с 421-го и решают остановиться. Толпы зевак приходят во время недель гонок в Шарлотте, Бристоле и Мартинсвилле, которые в 2 часах езды отсюда. Они все спрашивают одно и то же: Можешь меня впустить?

Как и всегда, Пол ковыляет к воротам, вытаскивает ключи и вставляет один в замок.

Некоторые здесь не только осматривались. В 1997, жилые фургоны появились в день последней гонки, и в память о ней припарковались на поле рядом с треком. Три брата приехали из Миннесоты несколько лет назад, чтобы развеять прах отца: Это была его последняя воля. Джек Рауш арендовал трек для тестов, и Бак Бэйкер иногда устраивал здесь школу вождения. Трек использовали для съёмок кино и телепередач. Велосипедисты использовали его для тренировок. Но гонок тут не было. Брутон был готов продать его за 12 миллионов, слишком дорого для любого готового придти сюда и зарабатывать. В феврале 2009, человек по имени Чарльз Коллинз получил аренду на 3 месяца и сказал, что он планирует сделать гоночный круг и школу вождения для женщин и превратить всё это в реалити-шоу.

Школа вождения так и не началась. Камеры не появились. Оказалось, что во Флориде и Джорджии были ордеры на арест Коллинза. Копы сказали, что он обманывал своих кредиторов, никогда не выполнил свои обещания по обновлению трека, а женщины, записавшиеся в школу, никогда не вернули свои деньги. Коллинз провел восемь месяцев в тюрьме.

Ещё один парень рискнул попробовать. Его звали Элтон МакБрайд-младший. Ему даже удавалось это некоторое время. МакБрайд провёл здесь несколько гонок лэйт-моделей в 2010-2011 годах. Чейз Эллиотт, тогда 14-летний школьник, а сейчас гонщик «Монстер Энерджи Кап», выступающий под номером своего отца, выиграл первую гонку в Уилксборо в 14 лет. МакБрайд и его парни покрасили стены, заделали трещины в треке и провели здесь ещё несколько гонок и концертов перед тем, как окончательно сдались. МакБрайд винит слабую поддержку от местных властей. Но он знает, что устраивать гонки на маленьких треках никогда не было так сложно как сейчас. «Не то, что бы кто-то дал нам денег и ушёл. — Говорит МакБрайд. — Денег здесь не было с самого начала».

Люди в Уилкс Каунти, которые хотят вернуть гонки, сошлись на том, что потребуется помощь редчайшего человека: миллионера, который любит гонки и не прочь потерять деньги. «Вам надо иметь людей с глубокими карманами, которым не жаль потерять немного ради любви к спорту. — Говорит мэр Норт-Уилксборо Роберт Джонсон, который провёл электричество на трек, когда он открылся заново в 2010 году». Он говорит, что глава округа готов провести воду и канализацию на трек. Для правильного покупателя. Правильный покупатель так и не появился, сказали в «Спидвей Мотоспортс», которые сказали, что Брутон Смит недоступен для интервью. «В настоящий момент у «Спидвей Мотоспортс» нет планов по развитию или реновации в Норт-Уилксборо. — Сказал представитель компании Скотт Купер. — Это историческая собственность НАСКАР и мы готовы рассмотреть предложения о продаже при подходящей возможности».

Пол Колл — единственный работник автодрома – SB Nation

«Ему не надо продавать его. — Говорит Хампи Уилер, бывший президент «Спидвей Мотоспортс». Каждый год, «Спидвей Мотоспортс» выписывает чек на 39 тысяч 119 долларов и 95 центов для оплаты налога на собственность. Это та сумма, которую спидвей зарабатывает для местной экономики. Трек даже не заявлен среди восьми территорий Спидвей Мотоспортс. «Он будто в Саргасовом море во время штиля. — Говорит Уилер».

— Он слишком маленький. — Говорит Джим Пристер, всё ещё разговаривая с Энди в магазине. — Тебе надо иметь людей в Хай-Пойнте чтобы это стало вероятным.

— Это да. — Говорит Энди.

Но в любом случае уже может быть слишком поздно. «Местные уже привыкли не слышать звуки гоночных машин. — Говорит Энди. — К тому же, гонки стали очень дорогими. Их отобрали у обычных людей».

Довольно мощное заявление о том, что НАСКАР уходит от фанатов, которые привели его к успеху. Но даже когда спидвеи в Атланте и Шарлотте убирают десятки тысяч пустых мест, а рейтинги падают, спорт подписал 10-летний контракт с «Фокс» и «ЭнБиСи» на 8.2 миллиарда долларов. Тем не менее, довольно тяжело смотреть на трек и не видеть на нём гонок. Дарлингтон, который потерял гонку на «День Труда», отдав её Калифорнии, получил «Саузерн 500» назад на этот день в 2015 году. Если это радует ваше воображение, вы можете видеть бледную надежду на возвращение Норт-Уилксборо, может НАСКАР вернётся к своим южным корням, может превратит Норт-Уилксборо в то, чем «Фенвэй Парк» является для бейсбола. Приятно об этом думать. Как круто это было бы?

Но чёрт, расчёты не радуют. Брутон Смит всё ещё владеет спидвеем. Там наверняка нужен новый асфальт. Барьеры безопасности будут стоить около миллиона. Некоторые здания надо снести. Он слишком близко к другим трекам, как Бристоль и Мартинсвилль. Платы НАСКАР за гонку, даже пикапов, печально большие. «С перспективы бизнеса, — говорит Эндрю Мэнес из «Рэйсингномикс», — это практически лишено смысла».

Люди упоминают имя Джуниора Джонона, говоря о треке. Я слышал, что он купит его. Я слышал, что он общался с Брутоном. Но Джуниор не заинтересован. Брутон хороший парень, говорит он. Хороший бизнесмен. Он не знает, почему он может продать трек. «Я не думаю, что он его продаст. — Говорит он, смеясь. — Никто его не купит». Джуниор всегда хотел хорошо выступать в Норт-Уилксборо. Он начинал гоняться здесь. «Я жил буквально в 10 милях от него и не хотел, чтобы люди приезжали сюда уделать меня. — Говорит он». Когда его сын Роберт хотел научиться гонять, он ходил туда и скашивал траву, растущую через трещины в асфальте. «Ты можешь научиться здесь многому о вождении. — Улыбается он». Но Джуниор не хочет вмешиваться. Ему надоело быть «Последним Героем Америки». «Я не могу помочь Уилкс Каунти. — Вздыхает он. — А они не могут помочь мне».

У нас не так много времени осмотреться и поделать фото. Пол выглядит очень занятым. Он не в настроении много болтать. Приходится немного подняться по холму, чтобы добраться до главной трибуны, откуда открывается хороший вид. Здания покрашены в бледнеющий красный, с белыми надписями «Уинстон Кап» и логотипами на стенах, биллбордах и цементных барьерах. Места у стартовой прямой состоят из алюминиевых кресел, закатанных в цемент. Всё, что отделяет трибуну от трека, это полоска подстриженной травы и высокой забор из проволоки, склонившийся над треком. Он всё ещё выглядит как на фото из старых добрых времён, только… старше.

Место полно мрачной пустоты. Серые облака нависают сверху. Здесь тихо. Заброшенно.

«Возможно гулять здесь слишком много тоже не самая хорошая идея. — Говорит Пол. — Не безопасно. Возможно вы захотите оставаться подальше от ВИП-боксов, которые находятся над главной трибуной. Крыша полностью обвалилась. Ещё у одного здания за 4-м поворотом стены пргибаются внутрь. Его падение — вопрос времени. Некоторые крыши так и не починили после сильного шторма 1997 года. На задней прямой всё, что осталось от трибуны Джуниора Джонсона — это знак, когда-то стоявший за верхним рядом. Всё перед ним обвалилось».

Но если придти сюда с надеждой и всмотреться, то можно увидеть вещи по-другому. Поверхность трека изношена, но может её можно спасти, заделав дыры. Трава высоко проросла в неудобных местах, но в большинстве своём Пол выкашивал всё лишнее. Некоторые ВИП-ложи выглядят нормально. Может это из-за заветов, которых Пол здесь придерживался долгие годы: Починить здесь, скосить там. Места, брошенные год назад, выглядят лучше, чем место, брошенное НАСКАР 19 лет назад.

И в этом состоит обман. Прошлое кажется таким близким, таким осязаемым. Ты можешь дотянуться и потрогать алюминиевый стул. Ты можешь увидеть стоящее табло. Вот гаражи, у которых грузовики стояли десятилетиями. Краска на красно-белых барьерах потрескалась, но всё ещё видима. Асфальт выглядит старым, но подходит для гонок. Всё это ещё здесь, готово для очередной гонки. Хочется прыгнуть в машину, выехать на трек и втопить.

Невозможно ходить здесь, даже несколько минут, не думая о том, какими гонки были тогда и мечтая о том, чтобы гонки снова стали такими близкими, такими необычными, такими сердечными. Плохие времена позади и разум заполняет пустоту надеждой. Что если, думаешь ты. Что если…

Здесь есть столько всего, чтобы увидеть. Исследовать. Посмотреть вблизи. Но это случится не сегодня, потому что Пол теряет терпение. Спустя около 10 минут, он спускается по холму, мимо большого бледнеющего логотипа НАСКАР на стене, выходит через главный вход, и единственный шум — это закрывающиеся ворота и защёлкивание замка.