Михаил Шварцман рассказал о том, чего ему стоило привести сына в гонки.

Михаил Шварцман рассказал о том, чего ему стоило привести сына в гонки, о карьерной лестнице и перспективах Роберта и многом другом.

– Как Роберт пришел в автогонки?

– Роберт начал заниматься автоспортом в четыре года. В этом возрасте у него уже были первые тренировки на карте. Его привел я. Он с детства любил машинки, играл в них, катался на разного рода электрических машинках и велосипедах. Кроме машин его ничего и не интересовало. Ну, вот так мы его в четыре года посадили в карт. Первый год он просто катался. С пяти лет он начал участвовать в соревнованиях. В шесть лет я его отвез в Италию. И он выиграл свою первую большую международную гонку в Италии в Лонато, хотя до этого уже побеждал на небольших соревнованиях в Финляндии.

– Отмотаем немного время назад. Вы его привели в картинг здесь, в Петербурге?

– Да. Сначала с ним занимался механик Миша Баклаев, потом Борис Сокол, а когда он чуть-чуть подрос, годам к шести, учил его пилотажу Валера Дмитриев. Это все наши питерские механики, в мире картинга очень известные люди. И Валера Дмитриев сопровождал Роберта, когда он уже ехал в профессиональных картинговых командах. Валера сопровождал Роберта почти до самого конца его картинговой карьеры. Был его механиком почти всегда и везде.

– Что нужно для старта — только карт или еще что-то?

– Нужно в первую очередь желание ребенка. Потому что родители насмотрятся по телевизору «Формулы-1» и, думая, что это обычные покатушки, ведут заниматься ребенка. На самом деле, как и любой профессиональный спорт, картинг — это очень тяжело и сложно. Это спорт, где от ребенка в возрасте 4-5-6 лет — а это еще дети, они еще играются, не гоняются, – требуется очень большая концентрация и много усилий. Если ребенку это не нравится, это видно сразу, и лучше его не насиловать. Роберту же все сразу понравилось. Он с удовольствием ездил на тренировки, ему нравился процесс, ему нравилось кататься, участвовать в соревнованиях, бороться, выигрывать. Мне ни разу не пришлось его уговаривать поехать на тренировку. Он всегда был готов в любой момент ехать куда угодно, лишь бы гоняться. Это в крови должно быть. Вот у него это есть.

– Вы говорите, у него сразу стало получаться. Он сразу начал выигрывать?

– Фактически он начал соревноваться с пяти лет в Финляндии. Там автоспорт развит очень хорошо. Мы туда постоянно выезжали, там много хороших трасс. Он выиграл больше половины гонок. Это были такие детские покатушки, но ему это очень нравилось. А в Италию мы приехали, ему было шесть лет, и первую же гонку он выиграл. После этого мы приняли решение, что как-то его надо перевозить в Италию. Там сразу появилась команда и люди, которые были в этом заинтересованы.

– Когда Роберт только пришел в секцию, вы ему сразу купили свой карт или он сначала гонялся на прокатном?

– Не-не, в спортивном картинге все покупается — шасси, моторы и нанимаются механики. Картинговых секций как таковых в то время не было. Сейчас не знаю, но я не слышал, чтобы были. Первый карт Роберта стоил то ли 3 тысячи евро, то ли 3,5. Я его привез из Германии. В России в те времена с этим было сложно. Но это даже не полноценный карт, а только рама. А даже ребенку нужно 2-3 рамы на сезон. А первый да, я привез из Германии.

– Вы говорите, что нужен механик и не один. То есть уже с детских лет гонщику нужна целая команда?

– Да. Если вы хотите заниматься спортивным картингом, изначально ребенку я рекомендую купить два шасси, два моторчика, иметь механика и тренера. Это с самых молодых ногтей. Картинг — это еще не так дорого, как «Формула», но все равно, для простого обывателя даже картинг — очень дорогое удовольствие. На сегодняшний день вот этот начальный комплект для ребенка, который я назвал, обойдется где-то в 10 тысяч евро. Ну и выезды, и тренировки — это тоже все стоит денег. Но картинг по затратам — это еще цветочки.

– В какой моменты вы поняли, что у Роберта это всерьез и надолго?

– Ну вот, наверное, когда он приехал впервые в Италию и сразу выиграл гонку. Итальянцы сразу нас пригласили к себе, и встал вопрос, что надо переезжать. У нас полгода зима и времени недостаточно, а Италия — это Мекка картинга. Был момент, когда мы туда всей семьей переехали. Это было довольно сложно – жить на две страны. Сначала мы часто ездили, потом Роберт там практически жить начал, потом в школу там пошел. Это связано с оформлением документов, вида на жительства и так далее. Где-то за год мы решили все юридические дела, и где-то лет с восьми он постоянно проживал в Италии. В России он окончил начальную школу, а дальше учился только в Италии.

– Он там один жил всё это время?

– Половину времени с ним был я. Постоянно с ним там были механик, няня, мама тоже приезжала. Ну вот такой полуинтернат. Мы там снимали квартиру, он всегда был с няней, его возили и прочее. Это все было непросто организовать.

– Не боялись, что он забудет русский язык?

– Нет, а почему он должен был его забыть? Мы дома говорим всегда по-русски. Он, наоборот, очень быстро освоил итальянский и английский. Ему, может, по-русски сложно читать и писать, навыка нет, но в течение очень короткого времени этот навык восстанавливается.

– В какой прогрессии росли расходы на его обучение автогонщика?

– Сложно так сказать. Чем старше он становился, тем дороже это обходилось.

– Но вы понимали, что это с каждым годом будет обходиться вам все дороже и дороже?

– Конечно. Но, слава богу, у меня есть бизнес и для этого уровня у меня были возможности. Моих возможностей, может быть, мало для топовых формульных гонок. И я сейчас говорю не про «Формулу-1». Затраты на «Формулу-2» и «Формулу-3» исчисляются уже миллионами евро в год. А на картинговом уровне фактически за все платил я. Годовой бюджет тут начинается от нескольких сотен тысяч евро. Минимум это 150-200 тысяч евро — это логистика, соревнования, перелеты и всё-всё-всё.

– Сейчас уже во сколько обходится увлечение Роберта?

– Сейчас уже миллионы, но Роберт член команды «СМП Рэйсинг» — в этом году мы заключили с ними контракт, потому что у меня уже нет таких возможностей. И слава богу, что есть Борис Романович Ротенберг и его программа, которые на сегодняшний день взяли на себя основную финансовую нагрузку.

– Как началось ваше сотрудничество с Борисом Ротенбергом?

– Мы начали сотрудничать еще в картинге. Петр Михайлович Алешин был первым менеджером, с которым мы начали работать. Мы посотрудничали в картинге один год, и потом у нас возникла пауза. Петр Михайлович настаивал, чтобы мы продолжали картинговую карьеру. А мы приняли решение больше в картинге не участвовать и готовиться к «Формулам». Было понятно, что у Роберта были хорошие шансы в 2014 году выиграть в картинге и чемпионат мира, и Европы. В 2013 году только случай не позволил ему выиграть чемпионат мира.

– Что за случай?

– Его просто подвинули, Роберт вылетел за пределы трассы, потом вернулся, догнал, потом его еще раз подвинули и не дали выиграть гонку. Для картинга это нормально. Это не «Формула». Того гонщика наказали, но легче не стало, и Роберт остался третьим. Но все равно он тогда был маленьким, это был у него первый такой сезон. Ну и ситуация складывалась так, что нам надо было либо начинать готовиться к «Формулам», либо ехать картинг. Мы приняли решение готовиться к «Формулам». Пропустили почти год. Выполнили минимальную программу. В 2015 году он дебютантом ехал в «Формуле-4» в Германии и в Италии. Проехал очень хорошо, в итальянском чемпионате он приехал третьим, в немецком четвертым. Мы всегда ставили задачу попасть в топ-6.

– Почему не победу или хотя бы тройку?

– Чтобы победить, нужны другие затраты, другой уровень техники. Плюс у нас всегда была такая стратегия: мы всегда забегали немножко вперед. Он с тем же Ферстаппеном ехал, с тем же Расселом — с более старшими и сильными пацанами. Сделано это было умышленно: когда едешь с более сильными, ребенок учится быстрее. Но в «Формулах» такой подход не очень корректен. Это очень дорого и туда надо приходить готовым. И в 2015 году в силу моих финансовых и организационных возможностей Роберт подготовился и проехал. Да, там были очень сильные пилоты, особенно в немецком чемпионате — Роберту было 15-16 лет, а соревновался он с 18- и 19-летними. Поэтому перед ним стояла задача приехать в топ-6, он приехал третьим и четвертым — для нас это был хороший результат. А в конце 2014 года мы ехали с немецкой командой «Мюкке», и Роберт был первым номером в драфте «Мерседеса», на втором месте тогда был Рассел — это сейчас их молодой гонщик, выиграл в этом году GP3. И «Мюкке» сделали нам предложение на следующий, 2016 год. Оно было интересным, и мы почти согласились, но все сложилось иначе. В 2015 году мы не сотрудничали с программой «СМП», но так как у нас были общие знакомые с Борисом Романовичем, я предложил повесить рекламу на машину Роберта. Мы ее повесили.

– То есть бесплатно?

– Да. По контракту с «Мюкке» у нас было рекламное место на машине. Нас все устраивало. Мы планировали продолжать карьеру с «Мюкке» и с «Мерседесом», чтобы проехать второй сезон в «Формуле-4». Там как раз уходило много сильных пилотов, и были большие шансы на победу. Мне это было почти бесплатно — часть денег давал спонсор, часть – «Мерседес». И так получилось, что мы встретились совсем по другому поводу с Борисом Романовичем и он между делом спросил меня: «А почему Роберт не в программе «СМП»?». Я ответил, что так получилось, что мы не договорились. На что он ответил: «Это не дело». Он позвонил Алешину и фактически с этой встречи началось наше сотрудничество. И мы не пожалели.

— Финансовая нагрузка с поддержкой «СМП» стала легче?

– Да, но прошлый год получился сложным для нас с точки зрения именно спорта. Мы перешли в команду «Кауфманн». С одной стороны нам повезло — «Кауфманн» считается одной из лучших команд. Но, во-первых, Роберт ехал абсолютно не готовым — у него было всего два дня тестов на новой машине. Учиться и адаптироваться ему пришлось прямо по ходу сезона, прямо на гонках. К концу сезона он раскатился и почти догнал Норриса (первый пилот «Кауфманна»), но в «Кауфманне» есть определенная специфика — это команда, которая работает на одного пилота. Как в прошлом году они работали на Норриса, так в этом году они работают на Фенестраза. Второй и третий пилот — это чисто коммерческая история для них. Мы этого не знали. На тот момент это была действительно лучшая команда с лучшими машинами, но там мы впервые столкнулись с ситуацией, когда команда на пилота не работает. Вот тебе машина, мальчик, а дальше всё сам. Но чтобы выигрывать гонки, нужна постоянная работа инженера. А у «Кауфманна» на трех пилотов один инженер — сам Ларс Кауфман. И он, естественно, работает только с первым пилотом. На остальных у него физически не остается времени. Были сложные ситуации, честно скажу. Доходило до серьезных конфликтов. Меня не устраивало, как работает команда.

– Но при этом вы продолжали платить им.

– Да. Ну, контракт был подписан, и мы его выполняли. Сколько платили именно мы, я говорить не буду, но сезон в «Формуле-Рено» сейчас стоит 400-450 тысяч евро. Плюс логистика, плюс «краши», плюс еще куча вещей. В общей сложности это выходит 600-700 тысяч.

– Вы сейчас какие-то деньги в него вкладываете?

– Уже нет.

– Пиковая финансовая нагрузка на вас лично на какой момент пришлась?

– Наверное, на 2015 год, когда мы ехали с «Мюкке» в двух чемпионатах.

– И сколько это было по деньгам?

– Опять же, не будут говорить, сколько именно это стоило мне. Один чемпионат в «Формуле-4» стоит примерно 250-300 тысяч евро, а Роберт ехал два чемпионата. Основным переходным моментом стала осень 2015 года, когда Борис Романович пригласил нас в «СМП». Было понятно, что с «СМП» можно получить и организационную, и финансовую поддержку. В этом межсезонье у нас всё немного поменялось — мы сменили «Кауфманна» на французский «Р-Эйс». Мы очень рады, что так получилось. Может, машина у «Кауфманна» чуть-чуть получше, но с точки зрения обучения пилота и работы команды этот год дал Роберту гораздо больше. Задача была выиграть чемпионат, и Роберт сделал для этого всё, что мог. Он всегда был в лидерах, всегда стремился приехать на подиум. Но то, что произошло на последних трех этапах, это не его вина. Ни у «СМП», ни у меня, ни у команды к Роберту нет вопросов. У него фактически отобрали три победы.

– Как это произошло?

– Это политический вопрос. С такой ситуацией – необъективностью судей – рано или поздно приходится сталкиваться каждому пилоту. Правила писаны для всех, но для одних они работают, а для других нет.

– Кто в такие моменты злится больше — вы или он?

– На себя со стороны я не могу посмотреть, но для пилота это морально очень тяжело. Особенно тяжело было во Франции, когда Роберт выиграл две гонки, а потом у него эти две победы просто отобрали. Ладно, там в первом случае был формальный повод — контакт с соперником, но во втором причина вообще надуманная: разобрали всю машину и нашли одну металлическую пластину со следами сварки. Понятно, что «Рено» хочет видеть на первых двух местах пилотов, с которыми они планируют дальнейшую работу. Мы рассматривали вариант продолжения карьеры с «Рено», но выбор был сделан в пользу «Феррари». А как только в «Рено» об этом узнали, кардинально поменялось отношение к нам. Но необъективность есть везде, даже в «Формуле-1». Роберт переговорил после этой ситуации с Борисом Романовичем, тот ему все объяснил, и Роберт перестал нервничать.

– Значит все-таки нервничал.

– Одно время он очень сильно нервничал. Перед ним стояла задача выиграть чемпионат, и он для этого делал всё, а когда его буквально лишили побед на этапах во Франции и Бельгии, он очень сильно психовал. На предпоследнем этапе в Спа (Бельгия) месяц назад он был очень подавлен, я его давно таким не видел. Все в итоге закончилось аварией, и он сошел. Первый раз за много-много лет он мне сказал, что не хотел садиться в машину. Сейчас, слава богу, он восстановился. А последний этап в Барселоне Роберт выиграл в одну калитку – из трех гонок выиграл все, а в третьей пришел вторым. При этом установил рекорд трассы.

– Думаете, у Роберта есть шанс стать топовым пилотом «Формулы-1»?

– Я могу сказать, что у него однозначно есть гоночный талант. Но ему очень многому нужно учиться. В связи с контрактом с «Феррари» «СМП» организовал ему очень хорошую поддержку, но я бы Роберта не связывал с «Формулой-1» в ближайшие два года точно. Ему сейчас надо ехать «Формулу-3» или «GP3», в зависимости от того, какое решение будет принято менеджментом, потому что на сегодняшний день он к «Формуле-1» не готов. Но перед ним сейчас открыта дорога — у него есть поддержка и политическая, и финансовая. Дальше все будет зависеть только от него.

– Академия «Феррари» не дала еще ни одного гонщика, которого бы посадили за руль «Феррари» или хотя бы обеспечили карьеру в «Формуле-1». Вас этот момент не настораживает?

– В следующем году Леклерк поедет. Я в этом точно уверен. Более того, все это поколение пилотов выросло на моих глазах. Я с картинга лично знаю Ферстаппена, Рассела, Леклерка, Норриса. Мы вместе ели, пили, и я могу четко сказать, кто из молодежи придет в ближайшие годы в «Формулу-1». Леклерк по таланту не уступит Ферстаппену. Норрис тоже будет топ-пилотом. Поверьте моим словам, через 4-5 лет в «Формуле-1» будет тотальная смена лидеров. Есть тот же Стролл. Стролл в картинге не добился ничего, но у него есть очень состоятельный и заряженный папа. Цель была попасть в «Формулу-1» любой ценой. Насколько я знаю, в прошлом году их бюджет составлял 80 миллионов долларов.

– А зачем им это надо?

– Это надо спросить у Стролла. Но задача была поставлена, и они идут к ней. Начиная с картинга я видел, какие деньги сюда вкладывались. Тот же Мик Шумахер несколько лет ездил с нами. Михаэль Шумахер приезжал почти на все его гонки и, несмотря на то, что он семикратный чемпион мира, Михаэль вел себя как нормальный человек. Он был простым членом команды. Если команда идет обедать, то все идут вместе, садятся за один стол и обедают. У Стролла всегда было по-другому. Это его право тратить свои деньги, как он хочет, но это всегда вызывало у всех некое неприятие. Есть платные пилоты, а есть те, кто будет выигрывать. Я очень надеюсь, что Роберт попал в когорту настоящих пилотов. «Формула-1» любой ценой – не наш подход. Роберту создали условия. Сможет он ими воспользоваться – попадет в «Формулу-1». Если за два года он ими не воспользуется — значит, будет другое продолжение карьеры, в другой гоночной серии.